Острейший вопрос, который уже поднимали на Всероссийском Форуме-выставке «ГОСЗАКАЗ» в прежние годы: как быть разработчику новой технологии или софта, для промышленного внедрения? При том, что у него нет залоговой базы, а всю его залоговую собственность составляет интеллектуальный ресурс (к тому же еще и не раскрытый, а пока только «разведанный»).
Экспертами Форума предлагался довольно спорный вариант решения этой проблемы: выдавать кредиты под залог интеллектуальной собственности. Однако, трудно представить себе финансовую структуру, которая бы согласилась на такое, когда российские банки с трудом идут на финансовое обеспечение даже вполне осязаемых и рентабельных индустриальных проектов, уже поставленных на конвейер). Кроме того, возникает безответный вопрос, кто будет заниматься монетизацией научной ценности? На каких основаниях?
Архетипичный пример из жизни российского малого бизнеса с полей недавно прошедшего Московского экономического форума. Группа инженеров, одного из российских институтов создала компанию вокруг перспективного проекта для микроэлектронной отрасли. Они разработали инновационный материал для печатных плат. Проект даже получил исследовательский грант в Сколково. Однако на этапе перехода от тестовой партии к созданию серийного производства встал вопрос доступного кредитования. В стране не нашлось банковской организации, готовой выделить два миллиарда рублей на адекватных условиях. Как, впрочем, не нашлось и тех, кто готов даже на грабительских. Дело в том, что любые венчурные инвестиции российские банки обходят стороной. В результате, компания-разработчик ушла в Китай, поскольку их изобретение было по достоинству оценено Huawei и ZTE, как реальная возможность снизить их производственные издержки и повысить качество продукции. Заручившись подтверждением о наличии спроса и реального интереса к технологии, компания из России обратилась в один из китайских банков. Без обиняков разработчику был выдан грант, просто выделены деньги на строительство завода с нуля.
России катастрофически не хватает государственных институтов, занимающихся отбором, верификацией и прямым финансированием венчурных проектов. Государственно-коммерческие, фонды, которые изначально претендовали на такую роль, на практике, не доводят идею до стадии технического внедрения. В лучшем случае, вся финансовая поддержка заканчивается на ступени разработки. А дальше сами.
Крупнейшие венчурные институты Азии и Запада берут на себя гораздо больше рисков, у них гораздо более лояльные условия на вход и возвратность кредитных средств. Китай финансирует наукоемкие проекты индустриального бизнеса по ставкам не выше 3% годовых без залога.
В России на правах проектного финансирования (то есть – возвратность после реализации) с изобретателями из числа МСП работает лишь одна некоммерческая организация Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере (Фонд содействия инновациям). Но в рамках всей экономики страны – это совсем крохотный венчурный бизнес: объем проектов, выведенный на коммерческую основу составляет до 100 млн рублей. Стране с такими амбициями и промышленными задачами, как у России, требуется кратно больше венчурных инвестиций.
Режим отсутствия риска
Важный нюанс. КНР ежегодно закладывает в бюджеты своих институтов развития убытки в 100 млрд долларов. Это значит, что их институты работают с правом ошибки и с презумпцией невиновности исполнителя по проектам, связанным с внедрением инноваций. В России все в точности до наоборот.
Российские фонды и банки избегают брать на себя даже минимальные риски невозврата. Кстати, это не случайно: это политическая позиция, строго регламентированная западными финансовыми институтами для стран третьего мира. Это рекомендация МВФ, которую российские кредитные организации выполняют неукоснительно. Поэтому ни одна из них (за частными исключениями из правил) не работает в режиме проектного финансирования. На первый взгляд, государственные институты развития согласны обеспечивать перспективные проекты по льготной ставке, однако чтобы ее получить, требуется принести гарантию банков из первой двадцатки. На этом условии, как правило, заканчиваются все попытки создания инновационных производств в РФ. И этим объясняется «утечка» российских стартапов за рубеж, которая давно приобрела масштабы хронической болезни.
Особенность также в том, что сложившиеся механизмы поддержки в России ориентированы на лучших из лучших. Проекты, не способные приносить прибыль на первых этапах жизни, попросту остаются за бортом.
Ситуацию должны изменить два ключевых документа, уже разработанных правительством и прошедших предварительное обсуждение в законодательных органах власти.
Новая технологическая политика
1. Во-первых, это «Закон о технологической политике», разработку которого курирует первый вице-премьер Андрей Белоусов. В этом законе прямого действия будет прописан весь механизм реализации инновационных технологических проектов; функциональные роли и ответственность всех сторон: заказчика, исполнителя, кредитора, государственного контролера.
Инвестировать в развитие – значит рисковать и нормировать прибыль. Многие собственники не склонны это делать, они не хотят раскрывать структуру цены, сообщать государству свои инвестиционные программы и планы развития. Превалирует допотопная идея о том, что прибыль – это частное дело собственника. Однако эта идея деградационная. Закон о технологической политике (в том числе) призван исправить данный перекос. Первые экономики мира переходят или уже перешли к новой логике непрерывного роста, когда на развитие (промышленное, научное, социальное) работает каждый рубль. А идея неограниченного частного обогащения расценивается, как рискованная, замедляющая, создающая издержки.
Модернизация как условие доверия
2. Во-вторых, это поправки в «Закон о государственно-частном партнерстве». Они предусматривают специальный раздел, о реконструкции и модернизации предприятий. Очень важное и нужное регулирование для промышленности, которая должна шагнуть в новый технологический уклад. Большей части предприятий не хватает на обновление основных фондов, закупку оборудования, роботизацию и цифровизацию собственных средств. Другие не инвестируют в модернизацию по той простой причине, что нет системы, которая бы стимулировала это делать. Зачем что-то менять, если бизнес уже приносит доход?
Зачастую, коммерческие банки отказывают промышленному бизнесу в выделении кредита даже под залог производственных активов, поскольку это активы устаревшие. Банк задается вполне резонным вопросом: что я потом буду делать с этими старыми цехами и убыточной промзоной?
В новом законе о ГЧП предусмотрен механизм, предусматривающий реконструкцию действующих предприятий. Концепция такая: если промбизнес сможет набрать не менее 15% собственных средств и привлечь из любого внешнего источника 35%, то государство будет давать на модернизацию 50% финансирования в виде чистого инвестиционного капитала.
В Торгово-промышленной палате РФ горячо поддерживают данный законопроект, выражая уверенность, что подавляющее число российских предприятий найдет 15% собственных средств, чтобы провести модернизацию. Для банков и других кредитных организаций доля в 35% также выглядит вполне устойчивой, тем более под гарантию государства. Сейчас на переоснащение и закупку оборудования бизнесу приходится привлекать извне свыше 70% финансирования.
Переоснащение предприятий новым оборудованием, переход к использованию новых технологических процессов, роботизации конвейера и его оцифровки – это неотложное требование российской промышленности. О том, как удовлетворить это требование расскажут на XIX Всероссийском Форуме-выставке «ГОСЗАКАЗ» в Сколково 15-17 мая. Это одна из тем Пленарного заседания, а также ключевой кейс многих экспонентов Форума, индустриальных компаний, которые уже прошли через такую трансформацию с привлечением средств из ФРП и опорных банков.
Показателен пример крупных машиностроительных концернов, которые совершили технологическое перевооружение: ПАО «Камаз» или «Трансмашхолдинг».
Объем устаревших производственных фондов в России выглядит устрашающе.
- По данным ТПП РФ, на сегодня в стране действует около 18 тыс. крупных и более 20 тыс. средних предприятий, введенных в эксплуатацию более 50 лет назад. Их инфраструктура (не только оборудование, но и здания с коммуникациями) имеет предельный процент износа, а значительная доля основных фондов вообще выведена из эксплуатации и является «отрицательным активом».
Провести их редевелопмент и демонтаж усилиями частных лиц – это неподъемная задача. Поэтому нужна единая федеральная долгосрочная программа реновации этих территорий и нового размещения производственных фондов. С этой целью ТПП РФ совместно с региональными фондами ТПП реализуют «Браунфилд» – Проект промышленной реновации. В некоторых регионах реализуются перспективные проекты промышленного переоснащения (в том числе с привлечением средств Единой региональной субсидии). Этот опыт также будет суммирован и представлен на XXI всероссийском Форуме-выставке «ГОСЗАКАЗ» в Москве.
Автор: Андрей Троянский
Комментариев пока нет